Разжала руки и попыталась успокоить дыхание. Новый прыжок в ледяную воду, которая почему-то кажется кипятком, щиплющим кожу, огненным пульсирующим водоворотом кружит внизу живота.

— Замри!

Что он сделает? Подойдет сзади? Пустит в ход ремень?

Ничего! Он ничего не делал! Просто смотрел, и я с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на него, попросить сделать хоть что-то, чтобы так не жгло, чтобы колени перестали подкашиваться.

Дотронься, Эд! Коснись меня!

— Подними носки и ложись на кровать.

Вытащила их из штанин и прижала к груди. Постельное белье приятно холодило голую кожу, а ноги намертво приклеились одна к другой.

Беззвучный смешок резанул по сердцу.

— С каких пор ты стала такой стеснительной? Разве не ты совсем недавно меня чуть не изнасиловала, Бэйли? Или уже передумала?

Он сел рядом, положил ладони на колени и попытался раздвинуть их. Не поддавались. Даже мне.

— Не передумала, — прохрипел чужой голос.

— Тогда раздвинь!

Прижала носки к глазам и разъединила коленки.

Дышала так часто и глубоко, что грудь врезалась в локти, а в кромешной темноте взрывались яркие вспышки, так сильно я давила на веки.

— Руки над головой, Бэйли.

Осмелилась посмотреть ему в глаза. Что-то изменилось. Показная холодность начала таять, и теперь это у Эда дыхание стало сбивчивым. Он потянулся к трубе отопления, проверяя что-то. Улыбнулся сам себе. Большим пальцем погладил вены на моих запястьях, а затем осторожно обмотал их ремнем и зацепил его за трубу.

— А наказание? — запоздало спросила, теряясь в догадках, что задумал мой парень.

Он проверил конструкцию на прочность и навис надо мной покусывая свою нижнюю губу, пытаясь сдержаться какой-то явно гаденький комментарий.

— Мечтала, чтобы я по-другому применил ремень?

— Нет, но ты же злился… А я… Я плохая девочка!

— Знаю-знаю. И я до сих пор злюсь. Тебе еще аукется эта выходка. Помнишь мы обсуждали с тобой идиотский сюжет из порнофильма?

— Какой? — потратила остатки воздуха на этот вопрос.

— Про наказание. Школьница-заучка и два хулигана. Только что я придумал свой. Дастин был бы в восторге от него. Но увы, это эксклюзив только для моей Ложечки. Готова? У нас всего один дубль.

Ложечка. Он снова это сказал. С нежностью. А тот жуткий и властный Эд на время куда-то делся. Но с ним я все равно хочу встретиться еще раз. Он мне понравился. Надо будет придумать, как выбесить его завтра.

— Что надо делать?

— Даже не знаю, — он забавно поднял глаза к потолку, изображая задумчивость. — Получать удовольствие. А еще сильно не шуметь, тут очень тонкие стены.

Глава 37 Опусти рубильник!

Бет

Понятия не имею, какого эффекта добивался Эд своим грозным появлением с ремнем наперевес, но у него это вышло. Я чувствовала себя странно, словно в моем изнемогающем по прикосновениям и ласкам теле столкнулись несочетаемые ощущения. Стыд и безграничная похоть, слабость и одновременно доминирование. Как ему это удалось? Почему я краснею, но вместе с тем хочу раздвинуть ноги еще сильнее, чтобы приятный холод пробежался по разгоряченной коже. Я медленно, словно в танце извиваюсь, пытаясь задрать кофту выше, смотрю в нежные глаза, изучающие меня с любопытством и страстью. Он будто проверяет мои границы, как далеко заведет простое человеческое желание. Вот только ключи все равно у него в руках, а я привязана к трубе и полностью завишу от тараканов в голове Эдварда.

— Я хочу попробовать кое-что, — он скользит взглядом по моим голым ногам, забирается под свитер, под кожу, в самую душу.

— Что? — не тороплю его, наслаждаюсь этим странным моментом.

— То, что я придумал в очках делать очень неудобно. Я их сниму. А с линзами у меня тут небольшой напряг сегодня. Поможешь мне?

— Как?

Даже короткие вопросы даются с трудом, после них тяжело отдышаться.

— Будешь моими глазами. Я хочу видеть все твои эмоции. Что-то я, конечно, смогу уловить по твоим движениям, стонам, дыханию, по фразам: О боже Эд! Да, Эдвард. Ты великолепен.

Он беззвучно рассмеялся, а я сглотнула.

— Я хочу, чтобы ты комментировала, что чувствуешь. Приятно, неприятно, стыдно, щекотно, офигенно, больно. Все, что с тобой происходит.

Кивнула, понятия не имея, на что подписываюсь. С Хэндерсоном не бывает просто. С Хэндерсоном не может быть обычно.

— Класс. С чего бы начать?

Он забавно потер руки, а затем снял очки и положил их на столик. На какой-то миг Эд потерял кучу баллов по шкале доминирования, став слабым и уязвимым, а я внезапно заимела превосходство.

— Начни с поцелуя.

Невыносимо медленно, запредельно нежно его губы ласкали мои. Они казались фантастически мягкими, а поцелуи невесомыми и легкими, словно порхания мотылька. Я пыталась навязать ему свою напористость, но быстро сдалась, и позволила Эду вести.

Так же осторожно он положил ладонь мне на бедро, и вел в вверх и вниз, едва касаясь меня кончиками пальцев. Хотелось рычать от досады, когда он остановился перед подолом кофты.

— Что чувствуешь? — он прервал поцелуй.

— Злюсь. Ты дразнишься нарочно. Раздел, а теперь тянешь время. Хан придет, а мы не успеем.

— Что не успеем?

Прикусила губу не в силах побороть собственный стыд и обречь свое желание в слова.

— И вообще, я тебя не раздевал. Ты сама разделась, но я тебе помогу довершить начатое.

Запустил руку под кофту и теперь вырисовывал круги большим пальцем у меня на животе. Выше… Выше! Дернулась, забыв, что связана. Как же сильно хотелось его поторопить. Пряжка ремня звякнула, но не поддалась. Эфемерные поцелуи теперь достались шее.

— Приятно? — щекочущий шепот резонировал на моих пульсирующих венах.

— Да…

Ладонь сместилась на поясницу, погладила взмокшую спину и уперлась в застежку лифчика. Он раз десять осторожно подцеплял ее, но не расстегивал. Уводил ладонь обратно на поясницу, заступал чуть ниже, заходя за границу, и я уже не знала чего хочу больше, чтобы он положил мне руку на ягодицу и сжал ее с чудовищной силой, или чтобы снял с меня чертов лифчик. Как движение маятника вдоль оси игрек туда-сюда, но не пересекаясь с точкой иск. Вверх-вниз. Он чуть увеличил амплитуду, доводя меня до паники, заставляя рвано дышать и сдерживать собственные не то всхлипы, не то стоны.

— Я делаю это не нарочно, Бет. Мне так хочется. Когда никто не торопит, когда никто не смотрит, когда это происходит с любимой девушкой.

Застежка отщелкнулась и я смогла наполнить легкие воздухом. Любимая девушка. Я его любимая девушка!

— Это нечестно, Эд. Ты все еще одет.

— А я и останусь в одежде. И ты тоже, но частично!

Он наклонился к моему животу и принялся рисоваться дорожку из поцелуев вверх, медленно задирая кофту вместе с лифчиком. Холодок коснулся твердых сосков, но теплая ладонь тут же легла на покрытую мурашками кожу. Я грелась и плавилась, как кубик льда. Поцелуи, ласки, застрявшая на мгновение в горловине голове, а потом рассыпавшиеся по плечам и груди волосы.

Эд сдвинул кофту к моим локтям, еще сильнее опутывая руки.

— Тебе не больно? Не устала? Не замерзла?

Отвечала на каждый вопрос, тупо повторяя его фразы: не больно, не устала, не замерзла, подыхаю от желания.

Рубильник он так и не опустил. Держал на нем руку и пропускал через меня крошечные заряды, копившиеся внутри и грозившие прикончить его рикошетном, если я вдруг освобожусь.

Поцелуи. Много поцелуев, на которые я не могу ответить, лишь извиваюсь, дышу со свистом, издаю невнятные стоны и послушно описываю свои эмоции.

— Сейчас ты волосами щекочешь, но мне приятно все равно…

Прокомментировала его ласку вдоль моих ключиц. Горячее дыхание и прохлада языка. Меня бросала из огня в воду и обратно. Когда его губы наконец сомкнулись вокруг соска, я впилась себе ногтями в ладони, продолжая сжимать в них носки, о которых Эд временно забыл. Зачем они ему? Черт!